Книга Одесский листок сообщает  - Николай Свечин

– Вы думаете выманить Степку Херсонского? – спросил Синопальщиков. – Чтобы он напал на их высокоблагородие. Так, что ли?

– Вот ты, Онуфрий, сразу в точку попал. Потому и надзиратель, а не агент, как некоторые. Да, так.

– Лучше всего на Жмеринке, – предложил польщенный надзиратель.

Андрей Яковлевич счел нужным пояснить питерцу:

– Имеется в виду хутор Жмеринка. Это где Тираспольская застава. Продолжай, Онуфрий.

– Там есть чайная Баранова. Место и не шумное, и не тихое, а в самый раз. Спрячем засаду в кухне. Я с хозяином договорюсь.

– Подходит, – кивнул начальник отделения. – Баранов не трепло, и подходы там удобные. Слушайте сюда, черти.

И начал излагать подчиненным диспозицию:

– Ты, Онуфрий, сейчас свози Алексея Николаича на Тираспольскую. Покажешь ему чайную, познакомишь с хозяином. А потом в отделении расскажешь об этом, чтобы Гудима услышал. Так, мол, и так, командированный встречу с осведом затеял. С кем, не знаю, но намекнул, что после той встречи Степке Херсонскому конец. Вовка с такой новостью прямо к нему и побежит.

– Может, проследить за аспидом? – предложил Палубинский.

– А кто это сделает? – фыркнул губернский секретарь. – Он сам бывший сыщик, приемы помнит. И вас всех в лицо знает. Нет, будем ловить Степку на живца. Уж не обижайтесь, Алексей Николаич, что я вас так назвал.

– Как хотите зовите, лишь бы Степку поймать, – согласился питерец.

– А моя роль какая будет? – настаивал агент.

– Ты, Женя, поддакнешь при случае. Только аккуратно. Да, мол, наш полковник с утра ходит довольный, будто кот на Масленицу. Что-то ему, видать, подфартило.

План казался хорошим. Вытащить убийцу из норы и заманить в засаду. Жаль, Сергей еще ходит с палочкой. Случись боевая сшибка, от него мало будет толку. Но одесские сыщики – ребята бывалые, справятся сами.

Операция началась. Лыков съездил с надзирателем в чайную, осмотрелся. Он сядет на чистой половине. Сыскные спрячутся в двух шагах, за перегородкой. Из чистой половины две двери: одна в общий зал, вторая во внутренние комнаты. Балуца – дерзкий и опытный бандит, он может напасть с любой стороны. Алексей Николаевич взял себе вход из зала. Его помощник, который будет изображать пришедшего на встречу осведа, пусть держит другую дверь.

Дело было лишь за второй подсадной уткой. Черкасов не хотел рисковать своими людьми. Сначала он предложил привлечь городового Адаба. Тот несколько лет прослужил при сыскном отделении и хорошо себя зарекомендовал. Но Лыков возразил, что подневольного человека на такое дело не посылают.

Тогда вызвался Жила, помощник пристава Пересыпского участка. Человек храбрый до безрассудства, которого боялись все бандиты, – вроде бы подходящая кандидатура. Но у Жилы оказалась слишком приметная наружность, такого трудно загримировать.

Алексей Николаевич попробовал и так и эдак и отклонил кандидатуру. Храбрец отказался сбривать длинные холеные усы, а с ними как гримироваться? В конце концов остановились на новом сыскном надзирателе Донцове. Тот служил в отделении лишь второй месяц и не успел примелькаться фартовым.

До службы в полиции Донцов прошел русско-японскую войну, вернулся с Георгиевской медалью. Коллежский советник долго инструктировал парня и остался им доволен.

Лыков явился на Тираспольскую улицу вечером. Прошел через общий зал в чистую половину, подмигнув на ходу хозяину. Сел за угловой стол спиной к стене, положил на колени взведенный браунинг и приготовился ждать.

Через четверть часа подошел Донцов, одетый ватманом [77]. Он расположился напротив, чтобы видеть вторую дверь, и коллежскому советнику стало полегче. Так они просидели полчаса, разговаривая вполголоса. Питерец расспрашивал о войне, одессит отвечал, все время нервно поворачивая голову из стороны в сторону. Никто на них не нападал.

Ожидание затягивалось. Надзиратель уже перегорел, успокоился и попивал чай с рафинадом. Вскоре он попросился в нужник. А у Лыкова внутри как раз все напряглось, он решил, что вот-вот начнется…

– Иди, только быстро, – приказал он Донцову. Сам пересел так, чтобы держать на прицеле обе двери, и весь подобрался. Но время тянулось, и по-прежнему ничего не происходило. Надзиратель вернулся, осмотрелся и спросил:

– Ваше высокоблагородие, долго еще мы будем тут торчать? Скучно как-то.

– На двоих нападать боятся. Нужно, чтобы я остался один. Ступай в отделение, и пусть кто-нибудь из наших тебя проводит.

Донцов удалился под конвоем Палубинского. Алексей Николаевич допил чай, сунул браунинг за ремень и пошел к выходу.

Он успел спуститься лишь на одну ступеньку, как сбоку рванул с места поджидавший автомобиль. Сыщик без раздумий бросился обратно в чайную, и тут за его спиной раздались выстрелы. Три или четыре пули пролетели мимо, одна ужалила, как пчела, куда-то под мышку. Лыков нырнул, перекатился через порог и буквально заполз внутрь. Выставил наружу пистолет, потом осторожно высунул голову. Стрелять было не в кого: авто умчалось.

Подбежали из засады сыскные, подняли начальника и отряхнули от грязи.

– Ваше высокоблагородие, как вы? Вон из-под мышки нитки торчат.

Алексей Николаевич ощупал себя – вроде цел.

– Номер запомнили? – спросил он.

– Марка «Дикси», а номер пятьдесят два, – тут же заявил Жук. – Я в окошко смотрел – точно пятьдесят второй.

– Быстро в отделение, узнайте, чей это.

На Преображенской выяснили, что автомобиль принадлежит панамскому консулу Шварцкопфу. Полиция прибыла на Скобелевскую, где проживал консул. Разбуженный Шварцкопф сначала ничего не мог понять. Быстро обнаружилось, что его шофер валяется пьяный в стельку, а новый «Дикси» пропал. Уже на следующий день кабриолет нашли в Матросской слободке.

Утром Лыков пил кофе в гостинице и приходил в себя после бурной ночи. Опять коллежского советника едва не подстрелили. Хорошая задумка дала незначительный результат. Теперь было ясно, что Гудима предавал своих бывших товарищей. Доказать в суде это не удастся, но путь в отделение негодяю отныне закрыт. А вот поймать Балуцу снова не получилось. Более того, выяснилось, что у него имеются сильные союзники. Угнать автомобиль – полдела, надо еще уметь им управлять. Таких людей в Одессе не больше тридцати. Проверить их алиби можно, но для суда такое доказательство тоже не подойдет.

Сыскное отделение сбилось с ног, вычисляя угонщика. Заодно присмотрелись к владельцу авто. Выяснилось, что с Панамой господин Шварцкопф никак не связан, консулом является почетным, то есть на общественных началах. В портовых городах наподобие Одессы такую роль охотно брали на себя негоцианты – для блезиру. Но Мориц Бенедиктович был не купцом, а австрийским императорским советником. Должность консула больше смахивала на маскировку шпионской деятельности… Однако предъявить лжепанамцу было нечего, и полиции пришлось оставить его в покое.